
К вечеру Ворон прятался под мостом. Дом его нельзя было назвать гнездом, просто углубление в камне. Летом там было приятно, прохладно. Легкий холодок шёл и от говорливой реки. А зимой – зябко. Ворон ёжился, поджимая под себя крючковатые лапки, прятал голову под общипанное крыло. «Скорее бы утро, на солнце погреюсь»…
Всю жизнь он прожил одиночкой, не осознавая важности любви к ближнему. Он любил себя; даже дряхлея, любил себя. С интересом рассматривал свое отражение в воде и думал: «Вся красота воронья – в мерзости, в мерзких поступках. Сделай больше гадостей и да воздастся тебе, Ворон!»
По молодости он летал в ближайшие деревни, долбал маленьких жёлтеньких цыплят, налету выклевывал глаза кошкам и собакам, воровал с верёвок бельё, набрасывался на сумки прохожих и радовался, что его боятся. Он чувствовал себя вороньим богом.
Постарев, он с трудом взлетал на мост, и вся его радость была в том, чтобы напугать проходящих мимо людей; вычисляя наибольшую близость к человеку, он начинал орать хрипло и истошно, не мигая, рассматривал жертву подслеповатым глазом. Как уже было сказано, он любил наблюдать за людьми и особенно за детьми. Его раздражал их шум, в щуплом вороньем тельце росла злость и ненависть, но именно эти чувства были главными и необходимыми в его жизни. Ощущая ненависть, он понимал, что ещё жив.